Повесил в "Фэйсбуке" Кирилл Рогов
ВЕНЕДИКТОВ И ДИЛЕММА ОППОЗИЦИИ
В гипотетическом зале славы русского свободомыслия и русской демократии Алексей Венедиктов, конечно, занимает большое и почетное место, и его фигура там на порядок крупнее, чем фигура, скажем, Леонида Волкова, у которого тоже, безусловно, есть свои заслуги перед свободой.
Двадцать пять лет мы просыпались с "Эхом Москвы". Иван Жданов и Леонид Волков, как и сотни и тысячи других защитников русской демократии, выросли на "Эхе Москвы". Протесты, которые организовывала российская оппозиция, имели тот вес и то звучание, которое они имели, в том числе благодаря Венедиктову и "Эху Москвы".
Существовали разные стратегии сопротивления автократизации. Алексей Венедиктов выбрал ту, которая позволяла ему как можно дольше сохранять "Эхо" как опорное звено инфраструктуры сопротивления. И ему это очень долго удавалось. Спасибо большое, Алексей.
Довольно сложно было придумать для российской оппозиции менее удачный и уместный ход, чем включение Алексея Венедиктова в гипотетический санкционный список. Трудно придумать что-то, что более подрывало бы саму идею составления таких списков, их политическую значимость.
Стратегии авторитарных режимов в отношении оппозиции часто строятся на этом приеме. Одна, наиболее последовательная фракция ее подвергается максимальному давлению, загоняется практически в подполье. Радикализуясь в этом подполье, она, во-первых, отдаляется от среднего избирателя, который, имея разные претензии к режиму, все же пока далек от идеи бескомпромиссной борьбы с ним, а, во-вторых, вступает в конфликт с другими фракциями оппозиции, которые, с ее точки зрения, недостаточно последовательны в противостоянии режиму, используют оставленные им лазейки легальности, и тем самым подрывают "единство фронта" и способствуют маргинализации радикальной фракции. Это известная дилемма оппозиции, и от того, как она решается, многое зависит.
(Кирилл Рогов продолжает называть массовые убийства, терроризм и преступления против человечности, автократизацией. Эта оптика позволяет терпимо относиться и к Алексею Венедиктову и к отражению в зеркале. Сейчас не про зеркало, сейчас про Венедиктова. Слушать эту дичь стало невозможно еще в начале девяностых. Человек глупый, самовлюбленный, непрофессиональный. Еще тогда радио "Нафталин" не могло прийти в голову включить. - прим. ред.)
В гипотетическом зале славы русского свободомыслия и русской демократии Алексей Венедиктов, конечно, занимает большое и почетное место, и его фигура там на порядок крупнее, чем фигура, скажем, Леонида Волкова, у которого тоже, безусловно, есть свои заслуги перед свободой.
Двадцать пять лет мы просыпались с "Эхом Москвы". Иван Жданов и Леонид Волков, как и сотни и тысячи других защитников русской демократии, выросли на "Эхе Москвы". Протесты, которые организовывала российская оппозиция, имели тот вес и то звучание, которое они имели, в том числе благодаря Венедиктову и "Эху Москвы".
Существовали разные стратегии сопротивления автократизации. Алексей Венедиктов выбрал ту, которая позволяла ему как можно дольше сохранять "Эхо" как опорное звено инфраструктуры сопротивления. И ему это очень долго удавалось. Спасибо большое, Алексей.
Довольно сложно было придумать для российской оппозиции менее удачный и уместный ход, чем включение Алексея Венедиктова в гипотетический санкционный список. Трудно придумать что-то, что более подрывало бы саму идею составления таких списков, их политическую значимость.
Стратегии авторитарных режимов в отношении оппозиции часто строятся на этом приеме. Одна, наиболее последовательная фракция ее подвергается максимальному давлению, загоняется практически в подполье. Радикализуясь в этом подполье, она, во-первых, отдаляется от среднего избирателя, который, имея разные претензии к режиму, все же пока далек от идеи бескомпромиссной борьбы с ним, а, во-вторых, вступает в конфликт с другими фракциями оппозиции, которые, с ее точки зрения, недостаточно последовательны в противостоянии режиму, используют оставленные им лазейки легальности, и тем самым подрывают "единство фронта" и способствуют маргинализации радикальной фракции. Это известная дилемма оппозиции, и от того, как она решается, многое зависит.
(Кирилл Рогов продолжает называть массовые убийства, терроризм и преступления против человечности, автократизацией. Эта оптика позволяет терпимо относиться и к Алексею Венедиктову и к отражению в зеркале. Сейчас не про зеркало, сейчас про Венедиктова. Слушать эту дичь стало невозможно еще в начале девяностых. Человек глупый, самовлюбленный, непрофессиональный. Еще тогда радио "Нафталин" не могло прийти в голову включить. - прим. ред.)