leokondrat в Островки памяти. Долгожданный поворот. Елка.Как в детской сказке о девочке-сиротке, завезенной в лес, стынущей и умирающей там в лесу, и как эта девочка помогала, несмотря на холод, зверюшкам, и получила за это полный фартук золотых монет, так и у меня, ожидая тяжелой зимы, холода и голода, я отказалась эвакуироваться и, как бы за это, мой быт стал улучшаться. Помимо полученных дров и комнатушки в одном из зданий ГИПХа, что освобождало меня от ожидания транспорта, чтобы попасть из дома на работу, и ежедневного опасения опоздать. Кроме этого, получила подарок от Райкома комсомола.
Однажды в конце сентября или в октябре меня вызвал к себе секретарь райкома Сазонов и спросил, получаю ли я дополнительную карточку. Я никакой карточки не получала и даже не знала об их существовании. Я сказала, что нет. — Мы для тебя посылаем уже не первый месяц обеденную карточку, ты узнай там —. Я видела, что начальство ходит обедать в отдельную комнату, но не удивлялась этому, потому что не стоять же заместителю директора по науке или главному инженеру и секретарю парторганизации в очереди в столовую вместе с девочками и мальчиками. Я пошла к заместителю директора, директора тогда почему-то не было, и сказала ему, что на меня посылается карточка, я ее не получаю. Он ответил мне, что ничего не знает, и буквально выгнал меня из кабинета, очень сердито говорил. Я, конечно, сделала ошибку, надо было идти к секретарю парткома, это ближе к райкому комсомола и партии, и он бы выяснил. Или не захотел бы выяснять — не знаю. Так прошел этот месяц, идти объясняться было поздно, потому что начался новый. Следующий месяц подошел — опять та же самая картина. Только в 43-м году я получила эту дополнительную карточку. Она давала возможность получать дополнительно обед — суп и второе. Для меня это счастье продолжалось всего два месяца, потому что вскоре ушла с секретарства. Обычно мы получали сразу два обеда, вторую тарелку супа, как правило, это были щи с огорода, подсобного хозяйства, или щи из крапивы и, на второе, какой-то кусочек заместителя мяса из расчета пятидесяти грамм мяса и ложку каши к гарниру.
Это было конечно большое подспорье в еде, что там говорить. Получало эту карточку начальство — директор, заместители, секретарь парткома и все начальники цехов и лабораторий. Для них была выделена отдельная комната, которую обслуживала официантка. Для меня это обеденное счастье длилось недолго, всего два месяца: январь и февраль 1943-го г., потому что я ушла с должности секретаря комсомольской организации. Дело в том, что наша организация в период моего секретарства, меньше, чем за год, выросла с семи до пятидесяти четырех человек, и для нее требовался освобожденный секретарь. Мне предлагали эту должность, но я, конечно, отказалась, так как хотела работать в лаборатории. Мне предлагали перейти в другую организацию секретарем Комитета Комсомола, но я категорически отказалась, и Сазонову пришлось согласиться. К нам прислали другую девушку, очень хорошего секретаря Юлию Басок, а меня оставили ее заместителем. Но это было в 1943-ем году. А в конце 42-го главное заключалось не в улучшении быта, а в том, что в декабре наша армия повернула на запад.
Конец 42-го года был очень хорошим и не только для Ленинграда, а для всей страны. У всех было хорошее настроение не потому, что улучшился быт. Вот, скажем, мне дали дрова, было электричество, это конечно было счастье, но главное было не в этом. А в том, что в декабре наша армия взяла в окружение армию противника под Сталинградом. В Сталинграде до этого были тяжелейшие бои, длительное время и большая часть города была в руках фашистов. А тут была окружена вражеская армия, взята в плен многотысячная армия противника, командование, взят в плен главнокомандующий немецкой армии в Сталинграде Паулюс. С этого времени наша армия пошла на запад, стала отвоевывать одни участки за другими. Мы решили отметить это праздником: перед первым января устроили в ГИПХе елку. Пригласили подростков и начальников лабораторий и цехов. Был дан обед, конечно по своим карточкам. Была елка, а потом были игры и танцы. И начальники цехов и лабораторий, взрослые люди, веселились как дети — играли в горелки, играли в воротца, телефон, в детские игры, танцевали. Было радостно на душе.
Наша армия повернула на запад. Мы ждали этого полтора года и, наконец, дождались. Так мы встретили 1943-ий год.
Однажды в конце сентября или в октябре меня вызвал к себе секретарь райкома Сазонов и спросил, получаю ли я дополнительную карточку. Я никакой карточки не получала и даже не знала об их существовании. Я сказала, что нет. — Мы для тебя посылаем уже не первый месяц обеденную карточку, ты узнай там —. Я видела, что начальство ходит обедать в отдельную комнату, но не удивлялась этому, потому что не стоять же заместителю директора по науке или главному инженеру и секретарю парторганизации в очереди в столовую вместе с девочками и мальчиками. Я пошла к заместителю директора, директора тогда почему-то не было, и сказала ему, что на меня посылается карточка, я ее не получаю. Он ответил мне, что ничего не знает, и буквально выгнал меня из кабинета, очень сердито говорил. Я, конечно, сделала ошибку, надо было идти к секретарю парткома, это ближе к райкому комсомола и партии, и он бы выяснил. Или не захотел бы выяснять — не знаю. Так прошел этот месяц, идти объясняться было поздно, потому что начался новый. Следующий месяц подошел — опять та же самая картина. Только в 43-м году я получила эту дополнительную карточку. Она давала возможность получать дополнительно обед — суп и второе. Для меня это счастье продолжалось всего два месяца, потому что вскоре ушла с секретарства. Обычно мы получали сразу два обеда, вторую тарелку супа, как правило, это были щи с огорода, подсобного хозяйства, или щи из крапивы и, на второе, какой-то кусочек заместителя мяса из расчета пятидесяти грамм мяса и ложку каши к гарниру.
Это было конечно большое подспорье в еде, что там говорить. Получало эту карточку начальство — директор, заместители, секретарь парткома и все начальники цехов и лабораторий. Для них была выделена отдельная комната, которую обслуживала официантка. Для меня это обеденное счастье длилось недолго, всего два месяца: январь и февраль 1943-го г., потому что я ушла с должности секретаря комсомольской организации. Дело в том, что наша организация в период моего секретарства, меньше, чем за год, выросла с семи до пятидесяти четырех человек, и для нее требовался освобожденный секретарь. Мне предлагали эту должность, но я, конечно, отказалась, так как хотела работать в лаборатории. Мне предлагали перейти в другую организацию секретарем Комитета Комсомола, но я категорически отказалась, и Сазонову пришлось согласиться. К нам прислали другую девушку, очень хорошего секретаря Юлию Басок, а меня оставили ее заместителем. Но это было в 1943-ем году. А в конце 42-го главное заключалось не в улучшении быта, а в том, что в декабре наша армия повернула на запад.
Конец 42-го года был очень хорошим и не только для Ленинграда, а для всей страны. У всех было хорошее настроение не потому, что улучшился быт. Вот, скажем, мне дали дрова, было электричество, это конечно было счастье, но главное было не в этом. А в том, что в декабре наша армия взяла в окружение армию противника под Сталинградом. В Сталинграде до этого были тяжелейшие бои, длительное время и большая часть города была в руках фашистов. А тут была окружена вражеская армия, взята в плен многотысячная армия противника, командование, взят в плен главнокомандующий немецкой армии в Сталинграде Паулюс. С этого времени наша армия пошла на запад, стала отвоевывать одни участки за другими. Мы решили отметить это праздником: перед первым января устроили в ГИПХе елку. Пригласили подростков и начальников лабораторий и цехов. Был дан обед, конечно по своим карточкам. Была елка, а потом были игры и танцы. И начальники цехов и лабораторий, взрослые люди, веселились как дети — играли в горелки, играли в воротца, телефон, в детские игры, танцевали. Было радостно на душе.
Наша армия повернула на запад. Мы ждали этого полтора года и, наконец, дождались. Так мы встретили 1943-ий год.