"За право поднять этот желто-голубой флаг, этот «жовто-блакитный», пролито очень много красной крови. И не махновцами, не красноармейцами, а приличными людьми, которые убивали не первыми, но первыми умирали. Я беру в руки Крым, как букет, топорщащийся кипарисами, шелестящий олеандрами, вместе с его миндалем, черешнями, магнолиями, розами и виноградом, и кладу его на могилы героически погибших в неравной схватке с моими соотечественниками бойцов ОУНа, великого поэта Василя Сту…са, умерщвленного в нашем концлагере, диссидента Олексы Тихого, убитого рукой нашего гэбэшника Степана Бандеры. Я ничего не должна Кравчуку. Но Левко Лукьяненко провел год в камере смертников, а Вячеслава Чорновила водили в сибирских лагерях босиком по снегу, и Степан Хмара не так давно покинул Лукьяновскую тюрьму, и братья Горынь все оттуда же, из нашего ГУЛАГа. Я дарю им весь Черноморский флот, от миноносцев и эсминцев до последней посудины. Пусть катаются. Артур Кларк, купаясь на Цейлоне, и не думал присоединять его к США. Грэм Грин, проживая на Лазурном берегу, не пытался унести этот берег в кармане. Мне очень нравится Крым, и его синее море тоже первый сорт, но почему я должна водружать трехцветный флаг на песчаной дюне?"
Валерия Новодворская, 1994 год
